Уважаемые коллеги!
В 1995 году международная конференция в Севилье (Испания), открыла новую эру для Всемирной сети биосферных резерватов. Действия, определенные на этой встрече были включены в Севильскую стратегию и в Положение о Всемирной сети биосферных резерватов, утвержденные Генеральной конференцией ЮНЕСКО.
Как предусматривает Севильская стратегия, одним из наиболее важных достоинств концепции биосферного резервата является гибкость и творческий подход к ее реализации в весьма разнообразных условиях. Теорию и практику реализации Севильской стратегии для биосферных резерватов в России необходимо развивать в контексте огромного накопленного отечественного опыта в области сохранения биологического и ландшафтного разнообразия, с учетом анализа успехов и ошибок на этой ниве, исходя из объективных географических, исторических, экономических и социально-политических реалий нашей страны.
До принятия в 1995 году Севильской стратегии многие отечественные специалисты заявляли, что по существу любой наш заповедник потенциально заслуживает придания статуса биосферного. Полагаю, что такая точка зрения была достаточно объективной, особенно если принимать имевшие место более чем спорные и размытые критерии отбора в российские биосферные заповедники. Сегодня же, когда идет практическая реализация Севильской стратегии, стоит заметить, что следование идеям этой Стратегии крайне актуально для значительной части особо охраняемых природных территорий России различных категорий, в том числе для всех без исключения государственных заповедников, национальных и природных парков. Другое дело, что российские территории с официальным статусом биосферного резервата ЮНЕСКО, просто обязаны стать в авангарде реализации Севильской стратегии, являясь своеобразными моделями для отработки практики и методологии этой реализации.
СОГЛАСНО ПОЛОЖЕНИЮ О ВСЕМИРНОЙ СЕТИ БИОФЕРНЫХ РЕЗЕРВАТОВ:
— Деятельность биосферных резерватов должна сочетать в себе выполнение трех указанных ниже функций и должна быть направлена на то, чтобы сделать их показательными объектами для изучения и демонстрации подходов к сохранению среды и устойчивому развитию в региональном масштабе:
(I) сохранение — вклад в сохранение ландшафтов, экосистем, видов и генетических разновидностей;
(II) развитие — содействие экономическому и социальному развитию, устойчивому в социально-культурном и экологическом отношении;
(III) научно-техническая — поддержка демонстрационных проектов, экологического образования и подготовки кадров в области окружающей среды, научных исследований и мониторинга, которые связаны с местными региональными, национальными и глобальными вопросами сохранения среды и устойчивого развития;
— Биосферный резерват реализует эти три функции посредством надлежащего зонирования, в котором выделяются:
а) юридически установленная основная зона, предназначенные для долгосрочного сохранения среды в соответствии с природоохранными целями биосферного резервата и имеющие достаточные размеры для достижения этих целей;
б) четко обозначенная буферная зона, расположенная вокруг основной зоны, где может осуществляться только деятельность, совместимая с природоохранными целями.
в) внешняя переходная зона, где поощряются и развиваются методы устойчивого рационального использования ресурсов.
— Каждый биосферный резерват остается под суверенной юрисдикцией того государства, в котором он расположен.
— Государства принимают меры, которые они считают необходимыми в соответствии с их национальным законодательством.
Таким образом:
— 46% биосферных заповедников России получили этот международный статус в советский период, а всего 51% получил этот статус до принятия Севильской стратегии;
— все национальные парки получили статус биосферных резерватов ЮНЕСКО только после принятия Севильской стратегии;
— из 5 заповедников России, получивших статус биосферных резерватов ЮНЕСКО в 1978 году, 4 находились в ведении Минсельхоза СССР и лишь 1 – в ведении Главохоты РСФСР (Центрально-Черноземный заповедник, «удостоенный чести войти в состав «избранников» благодаря тому, что при заповеднике действовал стационар Института географии СССР»).
В целом трудно понять логику всего процесса расширения сети биосферных резерватов в России на протяжении 35 лет, если не придавать внимания ряду субъективных факторов, сыгравших немалую роль в формировании сегодняшней сети российских биосферных резерватов. Без учета этих обстоятельств весьма трудно найти логичное объяснение, почему, к примеру, Сохондинский заповедник получил статус биосферного на 21 год раньше Алтайского, в силу каких приоритетов Центрально-Лесной заповедник стал биосферным в 1985 году, а Дарвинский – только в 2002, по каким критериям были выбраны малюсенькие заповедники «Висимский» и «Кедровая падь» или почему в России статус биосферных резерватов ЮНЕСКО до 2001 года получали только государственные заповедники и не получали национальные парки. Так уж получилось, что к числу «резерватообразующими» факторов в нашей стране оказались и ведомственность, и коньюктура, и двоемыслие. Отсюда и безошибочный индикаторный признак, по которому в России можно отличить «биосферный заповедник» или национальный парк, имеющий этот статус – от не биосферного: это наличие в кабинете директора соответствующего федерального учреждения в рамочке на стене Сертификата ЮНЕСКО.
На протяжении ряда лет в качестве специфической особенности биосферных заповедников в России (именно заповедников) рассматривалось наличие в его составе т.н. биосферного полигона. Впервые эта идея была сформирована именно в недрах академической науки, ее инициатор был Е.Е.Сыроечковский. В 1991 году эта идея нашла отражение в редакции утвержденного Правительством России Положения о государственных природных заповедниках в Российской Федерации, в 1995 году – в Федеральном законе «Об особо охраняемых природных территориях».
Согласно статье 10 Федерального закона «Об особо охраняемых природных территориях»:
К территориям государственных природных биосферных заповедников в целях проведения научных исследований, экологического мониторинга, а также апробирования и внедрения методов рационального природопользования, не разрушающих окружающую среду и не истощающих биологические ресурсы, могут быть присоединены территории биосферных полигонов, в том числе с дифференцированным режимом особой охраны и использования.
Конкретный режим особой охраны биосферного полигона устанавливается в соответствии с положением о государственном природном биосферном заповеднике, утверждаемым государственными органами, в ведении которых находятся заповедники.
Таким образом, к существенным критериям отнесения государственных заповедников России к числу биосферных резерватов ЮНЕСКО, рассматривалась возможность решения вопроса об организации биосферного полигона, то есть территории, отличной по режиму от территории «ядра» и пригодной для практической апробации идей щадящего природопользования и устойчивого развития. Следует специально подчеркнуть, что идея создания биосферного полигона, закрепленная законодательно и апробированная практикой последних лет, изначально представлялась важным элементом российской специфики реализации концепции биосферного резервата.
Однако на сегодняшний день в России лишь только 4 биосферных заповедника (из 35) имеют в своем управлении территорию с официальным статусом биосферного полигона, присоединенную к территории заповедника решениями различных органов исполнительной власти. Это – Баргузинский заповедник на Байкале, Окский – в Рязанской области, Кавказский заповедник (биосферный полигон – в Республике Адыгея), Тебердинский в Карачаево-Черкесии.
Многие годы перспективы и содержательные аспекты функционирования в России сети биосферных резерватов неразрывно связывались с их участием в осуществлении глобального экологического мониторинга. До 2013 года такая фраза – про участие биосферных заповедников в глобальном экологическом мониторинге – сохранялась и Федеральном законе «Об ООПТ».
На основе межведомственных соглашений с Госкомгидрометом СССР (затем – с Росгидрометом) в период 1983—1996 гг. на территории Центрально-Лесного, Приокско-Террасного, Кавказского, Сихотэ-Алинского, Астраханского, Воронежского, Баргузинского, “Саяно-Шушенского” и Алтайского заповедников были созданы станции комплексного фонового мониторинга загрязнения природной среды (СКФМ), принадлежащие Гидромету. В целом система комплексного фонового мониторинга начала формироваться в конце 70-х — начале 80-х годов XX века как подсистема Общегосударственной службы наблюдения и контроля за уровнем загрязнения внешней среды с целью получения систематической информации о современном состоянии и тенденциях изменения уровня загрязнения различных природных сред и оценки его воздействия на биологические объекты на значительных по своей площади территориях.
Однако с начала 1990-х гг. в связи с резким уменьшением объема финансирования наблюдалось сокращение числа этих станций, ухудшение их материально-технического обеспечения. В настоящее время из вышеперечисленных СКФМ таковые функционируют только в Приокско-Террасном (единственная СКФМ полной программы наблюдений), Кавказском и Астраханском (где не полная программа), а также в Воронежском и Алтайском заповедникам (где СКФМ реализующие менее 1/3 типовой программы). Существовавшие СКФМ в Баргузинском, Сихотэ-Алинском, ЦЛГЗ, Саяно-Шушенском заповедниках были закрыты в период 91-95 гг. При этом сам Росгидромет не проявляет интереса к расширению сети СКФМ в биосферных заповедниках. В целом необходимо признать, что идея создания на базе биосферных заповедников России широкой сети станций фонового мониторинга потерпела фиаско.
ЧТО МЫ ИМЕЕМ В ЦЕЛОМ В СУХОМ ОСТАТКЕ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ:
С одной стороны:
В России весьма обширная сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО, в том числе охватывающая 35 государственных природных заповедников и 7 национальных парков, их география — от Курска до Владивостока, от Таймыра до Кавказа;
— статуса биосферного резервата стал устойчивым брендом (в первую очередь, разумеется, для государственных природных заповедников в силу узаконенного их специального наименования: словосочетание «биосферный заповедник» воспринимается как «заповедник со знаком качества»). В целом наличие международного статуса биосферного резервата ЮНЕСКО несомненно работает на позитивный имидж соответствующих ООПТ, в том числе в глазах региональных и муниципальных органов власти.
С другой стороны:
— сеть биосферных резерватов в России резко снизила темпы своего расширения;
— Секретариатом Программы МАБ были отвергнуты представленные Россией предложения (на мой взгляд – исключительно продуманные и актуальные) о включении в состав международной сети биосферных резерватов ЮНЕСКО заповедников «Хакасский» и «Дагестанский» в заявленных границах;
— между российской системой федеральных ООПТ, входящих в сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО и Секретариатом международной Программы МАБ отсутствует сколь либо ощутимое взаимодействие;
— понимания (равно как и знания) реального состояния, специфики и достижений российских заповедников и национальных парков, входящих во всемирную сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО, со стороны Секретариата Программы МАБ не наблюдается;
— знание концептуальных современных основ идеологии биосферных резерватов ЮНЕСКО, а тем более – положений руководящих документов в этой сфере, принятых международным сообществом, в среде значительной части руководителей и специалистов биосферных заповедников и национальных парков находится на весьма низком уровне;
— нарастает недовольство и раздражение со стороны руководителей российских заповедников и национальных парков в связи с необходимостью подготовки объемной отчетности для Секретариата Программы МАБ и запросов со стороны Российского комитета программы МАБ;
— в Российском национальном комитете МАБ (со ссылкой на Секретариат международного Комитета) все чаще звучит тема о возможном исключении части российских биосферных резерватом из международной сети в связи с их несоответствием тем или иным требованиям и критериям.
ПРИЧИНЫ СЛОЖИВШЕГОСЯ ПОЛОЖЕНИЯ ДЕЛ:
1. Разночтения, неоднократные корректировки и неоднозначные толкования концептуальных вопросов идеологии биосферных резерватов на всем протяжении развития Всемирной сети биосферных резерватов ЮНЕСКО.
Об этом свидетельствует еще материалы Первого международного конгресса по биосферным резерватам в Минске.
«Руководства по управлению биосферными заповедниками должны включать предложения по улучшению туристического обслуживания, зонирования заповедников, ориентации посетителей и осуществления просветительских и учебных программ.»
«Отдельные части биосферного заповедника имеют следующее назначение:
— Национальный парк Букль-дю-Бауле и фаунистический резерват Фина – это ядро заповедника, где допускаются туризм и собирательство побочной лесной продукции жителями окрестных селений.»
«В Советском Союзе биосферные заповедники имеют те же основные задачи и то же правовое положение, что и другие государственные заповедники. Однако биосферные заповедники ведут исследования по программе, согласованной с биосферной станцией, действующей на более обширной территории, и составляют «ядро» биосферной станции.»
При этом коллеги обсуждают один и тот же предмет – биосферные резерваты.
Об этом свидетельствуют еще более поздние материалы. Вот, к примеру, выходит в свет 5 лет назад этот сборник «Биосферные резерваты в России». В нем – на правах приветственного слова – небольшой текст академика Большакова В.Н. Замечу, что академик Большаков на тот момент – Председатель Российского комитета Программы МАБ. Читаем: « … в биосферных резерватах предусмотрено обязательное выделение 3 функциональных зон (ядро, буферная зона и зона сотрудничества) для проведения сравнительных исследований и постоянного экологического мониторинга».
Но это же не так! Отнюдь не только для выполнения этих функций выделяются 3 зоны. Не то что бы академик дезинформирует читателей – он просто, к этому времени, еще концептуально не разобрался в вопросе. Председатель Российского комитета МАБ не разобрался – а мы хотим, что бы каждый директор заповедника разобрался. Что бы разбудить посреди ночи директора Тебердинского биосферного заповедника, спросить его – а как ты, Таулан Маркисович, понимаешь специфику и миссию вверенного заповедника как биосферного – и получить блистательный ответ, причем в строгом соответствии с постулатами Севильской стратегии. Нет, не будем мы задавать такой вопрос, да еще внезапно, директору Тебердинского – не по товарищески это будет.
Но этот вопрос я как-то все же задал одному ответственному работнику, руководителю научного блока национального парка Эверглейдс в США, имеющему статус биосферного резервата ЮНЕСКО. Это – один из самых знаменитых национальных парков в США, а научный отдел его – самый крупный в системе – 70 человек. Я задал этот вопрос в присутствии 7 моих коллег, находящихся сегодня в этом зале – было это во время нашего визита во Флориду в 2012 году. И ответ был неожиданным, примерно такой «Это начальство ездит в Париж и играет там в политические игры, а мы здесь и так решаем все задачи, стоящие перед нашим национальным парком». Во всяком случае мы с коллегами отчетливо ощутили, что разночтения в идеологии биосферных резерватов – проблема не только отечественная, но и интернациональная.
Изначально тяжелый, излишне наукообразный текст материалов МАБ + изъяны перевода этих материалов на русский язык.
Чего стоит само многолетнее использование термина «биосферный заповедник» вместо «биосферный резерват». Да, конечно, это дало н побочный позитивный эффект в виде брендирования (о чем я уже говорил), но это также внесло многолетний системный сумбур в отечественном понимании самой идеологии биосферных резерватов. Кстати, и сегодня на официальном сайте Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО, на странице Российского комитета по программе MAБ все та же терминология: посетитель сайта информируется, что одно из основных направлений деятельности Комитета – участие в создании мировой сети биосферных заповедников.
А перевод термина «environmental education» применительно к функциям биосферного резервата «как экологическое образование», тогда как для практиков в сфере заповедного дела куда более очевидно и доходчиво было бы понятие «экологическое просвещение».
Да что там говорить об отдельных терминах, когда сам тексты руководящих документов МАБ и без изъянов перевода написано далеко не безупречно, что не может не сказываться на их восприятии широким кругом специалистов.
А как Вам нравится само определение, изложенное в статье 1 Положения о Всемирной сети биосферных резерватов: «Биосферными резерватами являются зоны наземных и прибрежных/морских экосистем (или сочетание таких экосистем), международно-признанные в рамках программы ЮНЕСКО “Человек и биосфера” (МАБ) в соответствии с настоящим Положением.». Вроде как все предельно просто и ясно. Только как такая простота сочетается с зонированием, например Приокско-Террасного биосферного резервата, где в состав переходной зоны включен город Пущино. Нет, конечно, если исходить из того, что город Пущино также является наземной экосистемой, то все конечно логично, правда осадочек остается.
Издержки, связанные с языковым барьером.
У нас из 42 директоров заповедников и нацпарков со статусом биосферных резерватов – английским владеют 8. То есть 81% не владеет. Это именно тот случай, когда, говоря словами Спинозы, «надо не плакать, не смеяться, а понимать.»
Многолетний стиль взаимодействия Российского комитета МАБ с директорским корпусом биосферных заповедников и национальных парков.
Сам факт пребывания руководства Российского комитета программы МАБ вне структуры федерального органа исполнительной власти, осуществляющего управление заповедниками и национальными парками.
А в Германии – это структура федерального природоохранного Министерства, к числу стран с «государственным» типом построения работы национального комитета Программы МАБ относятся, в частности, также Испания, Хорватия, Финляндия, Нидерланды, Норвегия, Сербия, Швеция, Швейцария, США. Не желая ничем упрекнуть те государства, где национальные комитеты управляются Академиями наук или
иными подобными структурами, отмечу лишь в реалиях России сегодня такая модель оказалась малоэффективной.
А говорилось ли что-нибудь на этот счет в Мадридском плане действий по биосферным резерватам. Представьте, говорилось. Там было сказано, что управление национальным комитетом МАБ в каждой стране должно осуществляться таким образом, чтобы обеспечивалась надлежащая представленность координаторов биосферных резерватов и других ключевых заинтересованных сторон. Ну, и где в Российском комитете Программы представленность таких координаторов и таких ключевых заинтересованных сторон?
Малоэффективная, недостаточно конструктивная система взаимодействия российской стороны с международными структурами Программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера».
Что мешает нам изъявить готовности повтора замечательного советского опыта, когда был блистательно проведен Всемирный конгресс по биосферным резерватам в Минске? Почему мы до сих пор не провезли по нашим биосферным резерватам ключевые фигуры Международной программы МАБ, не показали им примеры нашего ярчайшего опыта, такого, как в Кенозерском национальном парке? Почему мы получаем из Парижа щелчки по носу, пытаясь номинировать биосферные резерваты в Хакасии и Дагестане?
Эффективность такой системы взаимодействия с международными структурами Программы МАБ не может определяться только своевременностью сдачи отчетности и статистическим участием в международных форумах. Она должна определяться результатами отстаивания национальных интересов, продвижения национальных подходов, яркими международными инициативами. Таково мое мнение по данному вопросу.
Доведенная до абсурда история с зонированием российских биосферных резерватов.
На сегодняшний день с позиций зонирования все российские биосферные резерваты можно разделить на 3 категории:
- Те, кто был номинирован без функционального зонирования и таким остался.
- Те, кто был номинирован без функционального зонирования, но потом оно было «пририсовано».
- Те, кто был номинирован с функциональным зонированием.
При этом масштабы бедствия видны по каждой из перечисленных категорий.
Те, кто был номинирован без функционального зонирования и таким остался:
Кроноцкий биосферный заповедник;
Биосферный заповедник «Кедровая падь» — даром, что был номинирован в 2004 году (оказывается так то же было можно).
Те, кто был номинирован без функционального зонирования, но потом оно было «пририсовано».
Те, кто был номинирован с функциональным зонированием.
Имеющий место быть определенный правовой пробел в части регулирования вопросов функционирования (в т.ч. зонирования) биосферных резерватов в России.
ЧТО Я ПРЕДЛАГАЮ ДЕЛАТЬ:
- Безотлагательно оформить инициативу Минприроды России по передаче функций национального Комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера» из Российской академии наук в Минприроды России.
- До решения вышеуказанного вопроса:
— сосредоточить координацию работы российских биосферных резерватов ЮНЕСКО под эгидой профильной Рабочей группы Экспертного совета по ООПТ при Минприроды России;
— для этого вести в состав Экспертного совета:
Неронова В.М.;
Минаеву Т.Ю.
- Рабочей группе Экспертного совета по ООПТ при Минприроды России:
3.1. В возможно короткий срок проработать вопрос об организации встречи российских представителей с руководством Программы МАБ «Человек и биосфера», в том числе с целью обсуждения:
процедуры актуализации зонирования большей части биосферных резерватов ЮНЕСКО в России;
расширения контактов Секретариата Программы МАБ с системой российских биосферных резерватов ЮНЕСКО.
3.2. Безотлагательно приступить к формированию российской делегации, выработке ее «технического задания» и решению вопросов, связанных с ее участием в Всемирном конгрессе по биосферным резерватам в Лиме.
3.3. Предусмотреть участие в составе российской делегации в Лиме наиболее креативных и высококвалифицированных руководителей и специалистов биосферных заповедников и соответствующих национальных парков, с обязательным знанием английского языка.
- Организовать ознакомительный визит представителей Секретариата Программы МАБ в Россию с целью ознакомления с успешным опытом ряда биосферных резерватов.
- Инициировать предложение российской стороны о проведении очередного Всемирного конгресса по биосферным резерватам в России.
- Обеспечить системный подход к формированию и планированию работы российских делегаций из числа работников ФГБУ, осуществляющих управление ООПТ и Минприроды России на международных форумах, посвященных биосферным резерватам ЮНЕСКО.
- Максимально позиционировать биосферные резерваты России (в т.ч. развернув специальную информационную компанию) как модель успешной (хотя бы на перспективу) интеграции ООПТ (в первую очередь – заповедников и национальных парков) в социально-экономическую структуру регионов и взаимодействия с социумом.
- Обеспечить максимальное использование ФГБУ, осуществляющими управление соответствующими биосферными заповедниками и национальными парками, символики Программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера» на всех информационных носителях.
- 9. Осуществить актуализацию зонирования российских биосферных резерватов ЮНЕСКО, утвердив ее (по согласованию с Секретариатом Программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера») на уровне руководства Минприроды России.
- 10. Разработать План первоочередных действий по реализации Концепции биосферных резерватов ЮНЕСКО в России.
- 11. Определить перечень государственных природных заповедников, национальных парков и федеральных заказников, перспективных для включения во Всемирную сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО до период до 2025 года, в т.ч. определив проритетность их номинирования.
- 12. Внести дополнение в Федеральный закон «Об особо охраняемых природных территориях», а именно – отдельную статью, содержащую:
— понятие «биосферный резерват»;
— перечень и предназначение 3-х его зон;
— порядок установления зонирования;
«Статья 371. Биосферные резерваты
- Биосферный резерват – природная территория в границах соответствующих земельных участков и водных объектов, признанная на международном уровне в рамках деятельности Программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера» в целях решения вопросов сохранения биоразнообразия и устойчивого использования его компонентов.
- ООПТ могут быть включены в международную сеть биосферных резерватов в порядке, установленном Секретариатом Программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера».
- 3. В границах биосферного резервата выделяются следующие функциональные зоны:
зона ядра, предназначенную для долгосрочного сохранения биологического разнообразия, где допускается деятельность, обеспечивающая сохранение природных комплексов и объектов;
буферная зона, прилегающая к зоне ядра, предназначенная для предотвращения неблагоприятных антропогенных воздействий на зону ядра и осуществления экологически безопасной деятельности;
зона сотрудничества, предназначенная для реализации специальных проектов и программ, направленных на рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, развитие экологического образования и формирование экологической культуры, на основе взаимодействия между организациями, осуществляющими управление ООПТ, входящими в состав биосферных резерватов и заинтересованными органами исполнительной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, коммерческими и некоммерческими организациями, гражданами и их объединениями.
Зонирование биосферных резерватов устанавливается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, по согласованию с органами исполнительной власти субъектов РФ.
— перечень территорий, включаемых в каждую из трех зон биосферного резервата, а именно:
1) В зону ядра биосферного резервата могут быть включены:
— территория заповедника, за исключением биосферного полигона и участков частичного хозяйственного использования, выделенных в соответствии с пунктом 4 статьи 9 Федерального закона «Об ООПТ»;
— территории заповедной зоны и особо охраняемой зоны нацпарка;
— территория природоохранной зоны природного парка.
2) В буферную зону биосферного резервата могут быть включены:
— территория биосферного полигона заповедника;
— территории участков частичного хозяйственного использования заповедника, выделенных в соответствии с Федеральным законом «Об ООПТ»;
— функциональные зоны национальных парков:
- рекреационная,
- охраны объектов культурного наследия;
- хозяйственная (за исключением земель сторонних пользователей);
— функциональные зоны природных парков, не отнесенные к Зоне ядра и Зоне сотрудничества;
— иные ООПТ и их участки;
— охранные зоны заповедников, национальных и природных парков.
3) В зону сотрудничества биосферного резервата могут быть включены:
— Зоны традиционного экстенсивного природопользования нацпарков;
— участки зон хозяйственного назначения нацпарков в границах земель сторонних пользователей;
— зоны традиционного экстенсивного природопользования и агрохозяйственные зоны природных парков;
— иные территории в границах, согласованных с заинтересованными региональными органами исполнительной власти, органами местного самоуправления, коммерческими и некоммерческими организациями, гражданами и их объединениями.
Уважаемые коллеги! Как я уже отметил, реализация идей, заложенных в основе Севильской стратегии, представляет исключительную практическую актуальность для всех государственных природных заповедников и национальных парков России. По существу, стержень этой реализации в условиях современной России должен быть направлен на дальнейшую интеграцию наших заповедников и национальных парков в социально-экономическую структуру регионов.
Да, современная концепция биосферных резерватов рассматривает их как нечто значительно большее, чем просто ООПТ. В прочем в России все заповедники и национальные парки являются, могут и должны являться нечто значительно большим, чем просто ООПТ.
Представляется, что сегодня биосферный резерват ЮНЕСКО в России — это дополнительный стимул для конкретной территории достичь успеха в деле комплексного решения вопросов, таких как:
— сохранение биологического и ландшафтного разнообразия;
— сохранение культурного наследия;
— содействие социально-экономическому развитию региона;
— содействие устойчивому существованию местных сообществ;
— внесение вклада в изучение и мониторинг природных объектов и явлений;
— экологическое просвещение населения и формирование экологической культуры.
А все вместе это работает на достижение такой цели, как повышение уровня поддержки особо охраняемых природных территорий со стороны широких слоев общества. Именно высокий уровень такой поддержки является гарантией устойчивого многолетнего существования системы ООПТ, в первую очередь заповедников и национальных парков, и именно такого уровня поддержки нашей системе катастрофически не хватает.
Следует отметить, что все преимущества и выгоды экономического, природоохранного, научного и просветительского характера, для региона в целом и в том числе для населения, проживающего в границах биосферного резервата и в непосредственной близости от него, должно широко пропагандироваться. Люди должны знать об этом и понимать это.
Заканчивая свое выступление хотелось бы высказать надежду, что продуманная практическая реализации идеологии биосферных резерватов, в том числе Севильской стратегии, непременно учитывающая вековой опыт российского заповедного дела, способна стать существенным элементом в деле сохранения природного и культурного наследия России.
Оставить комментарий